Иван Сафронов в статье «Космическая карта», опубликованной в свежем номере журнала «Власть», выяснял, как будет устроена новая структура Военно-космических сил России и почему решение о ее создании было принято только сейчас. Наш блог публикует данный материал.
Аббревиатура ВКС уже встречалась в истории российской армии: указом президента Бориса Ельцина в августе 1992 года на базе Управления начальника космических средств, подчинявшегося в советское время напрямую министру обороны, были созданы военно-космические силы. Их первым командующим стал генерал-полковник Владимир Иванов. Ситуация в космической отрасли на тот момент была довольно печальной: массовое увольнение личного состава, сокращение бюджета на космическую деятельность, как следствие — уменьшение запусков спутников до 74 в год (показатель 1971 года). Иванов в своих мемуарах называет это число «рекордно низкой отметкой» (к слову, в 2014-м Россия запустила 80 космических аппаратов). Сама орбитальная группировка насчитывала 187 аппаратов, половина из которых выработала назначенный ресурс.
В ноябре 1992 года в соответствии с приказом министра обороны генерала армии Павла Грачева начало действовать положение об Управлении командующего ВКС, согласно которому на новый орган возлагались задачи по руководству оперативным оборудованием космической зоны, а также по созданию, применению и определению перспективных направлений развития космической техники. В составе ВКС находились 50-й Центральный научно-исследовательский институт Минобороны, Главный центр испытаний и управления и иные структуры. В 1994 году Ельцин подписал указ о создании на базе 1278-го Главного центра испытаний и применения космических средств Первого государственного космодрома России (Плесецк), который также перешел в подчинение ВКС. Несмотря на заявления о том, что военный космодром «решает более 60% задач в интересах обеспечения обороноспособности страны», деградация военного космоса была налицо: генералы, привыкшие в конце 1970-х годов видеть до 80 пусков в год, теперь наблюдали лишь за 25-30 пусками. Причина этого, по воспоминаниям Иванова,— «более чем десятикратное сокращение финансирования», которое привело к существенному уменьшению орбитальной группировки аппаратов военного и двойного назначения.
Параллельно ВКС приходилось решать вопросы, связанные с космодромом Байконур, расположенным на территории Казахстана: длившиеся с 1992 года тяжелые переговоры о его дальнейшей эксплуатации вылились в подписание в 1994-м арендного договора между Москвой и Астаной. Спустя два года — в марте 1996-го — президент подписал указ о создании близ Углегорска Амурской области Второго государственного испытательного космодрома Минобороны, получившего название Свободный. Полноценно он так и не заработал и в итоге в 2006-м был ликвидирован. Сейчас на этом же месте строится космодром Восточный.
Главным преимуществом ВКС оставалась их равноудаленность от остальных видов и родов вооруженных сил, что позволяло принимать оперативные решения достаточно быстро. Отвечая за функционирование космических систем и комплексов разведки и целеуказания, связи и боевого управления, навигации, именно ВКС удавалось — даже на устаревавшем оборудовании — обеспечивать мобильность и готовность вооруженных сил. Так, по воспоминаниям Иванова, вклад космической разведки повысил действенность родов и видов войск на 10-17% по различным направлениям, космической навигации для войск и сил флота — на 11-19%. Несмотря на все трудности с финансированием, орбитальную группировку удавалось каким-то образом поддерживать на уровне 160-170 космических аппаратов.
В июне 1996 года Борис Ельцин увольняет сначала министра обороны Павла Грачева, назначив на его место Игоря Родионова, а в мае 1997-го отправляет в отставку и его. Главой Минобороны становится выходец из ракетных войск стратегического назначения (РВСН) генерал армии Игорь Сергеев. Этот день, 22 мая, служившие в ВКС офицеры до сих пор называют «черным днем военного космоса». Дело в том, что включение космических сил в состав РВСН было для министра приоритетным с первого дня после назначения: он был убежден в том, что это приведет к повышению эффективности управления войсками и в значительной степени сэкономит оборонный бюджет.
Уже в июле 1997 года Сергееву удалось убедить президента в необходимости расформировать ВКС как самостоятельную единицу и (наравне с входившими в состав ПВО войсками ракетно-космической обороны) включить в состав РВСН. Такая схема понравилась не всем: оппоненты министра были убеждены, что Сергеев просто пытается укрепить статус своих родных войск, которые были фактически обречены на массовые сокращения из-за российско-американских договоров о стратегических наступательных вооружениях. Подчинив себе военный космос, ракетчики рассчитывали на увеличение финансирования: исходя из локального характера конфликтов того времени считалось, что роль космических средств если не превышает значение стратегических ракет, то хотя бы сопоставима с ним. Кроме того, РВСН получали доступ к осуществлению коммерческих запусков иностранных спутников при помощи ракет-носителей, что также сулило немалую прибыль: только за 1998-2000 годы военные получили за это $100 млн.
Надежды первого и пока единственного маршала России Игоря Сергеева не оправдались. Исправить ситуацию удалось лишь несколько лет спустя — и только при помощи начальника Генштаба генерала армии Анатолия Квашнина, вступившего с министром в аппаратный конфликт. Доказать ошибочность принятых Сергеевым решений означало укрепить свои собственные позиции, и здесь у Квашнина были сильные аргументы. Так, можно было обратить внимание на то, что средства, перераспределенные от космических войск к РВСН, направлялись исключительно на закупку новых ракетных комплексов стратегического назначения «Тополь-М», в то время как военно-космическая деятельность стремительно сокращалась: в 1997 году было запущено 14 спутников, а в 1999-м — всего 4. Имевшийся запас ракет-носителей и космических аппаратов оказался полностью израсходованным и не пополнялся, вследствие чего РВСН оказались не в состоянии обеспечить создание перспективных высокоточных вооружений, интегрированных с космическими системами (такие НАТО успешно применяло во время операции в Югославии).
Но более сильным аргументом стало то, что группировка федеральных войск в Чечне не обеспечивалась даже минимальными данными космической разведки. Проект ГЛОНАСС деградировал на глазах: в 2000 году вместо положенных 24 спутников кое-как функционировало всего 9. Были у ракетчиков и другие провалы. Например, при плане постановки на боевое дежурство десяти новых «Тополей-М» в распоряжении РВСН оказалось только четыре. И хотя главком РВСН генерал армии Владимир Яковлев объяснял отставание неритмичным финансированием программы, это не снимало претензии к ним со стороны Генштаба.
В августе 2000 года на заседании Совбеза РФ, секретарем которого был генерал-полковник Сергей Иванов, было принято решение о выведении космической составляющей из РВСН. 23 марта 2001 года президент Владимир Путин создает в вооруженных силах космические войска.
Космические войска забрали у РВСН все, что было связано с космическими запусками и управлением аппаратами на орбите. Также им достались система противоракетной обороны (ПРО), система предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и система контроля космического пространства (СККП). Первым командующим новой структурой был назначен бывший начальник штаба РВСН генерал-полковник Анатолий Перминов.
Мобильные и компактные войска, являвшиеся межвидовым родом вооруженных сил, практически не подвергались критике: за создание ракетной техники и космических аппаратов отвечало существовавшее тогда Российское авиакосмическое агентство, а значит, и вина за провалы ложилась в большинстве случаев на гражданских специалистов. При этом всячески отмечалась правильность выделения космических войск в отдельную единицу: уже ставший министром обороны Сергей Иванов, посещая в 2003 году многофункциональную радиолокационную станцию «Дон-2Н», которая составляет основу системы А-135 противоракетной обороны Москвы, прямо сказал: «Принятое два года назад решение о создании космических войск было абсолютно правильным».
В 2006 году Путин утвердил концепцию воздушно-космической обороны (ВКО) РФ на период до 2016 года. С тех пор ВВС считали, что систему ВКО можно (и даже нужно) создавать под их началом. В 2008 году главком ВВС генерал-полковник Александр Зелин заявил, что «непременным условием реализации целей и задач по созданию системы ВКО является скорейшая интеграция ВВС и систем ракетно-космической обороны под единым руководством и управлением в составе ВВС». Космическим войскам в такой конфигурации предлагалось оставить функции запуска космических аппаратов и борьбу со спутниками вероятного противника.
Однако планы генерала так и остались нереализованными: в том же 2008 году министр обороны Анатолий Сердюков начинает приводить российскую армию к новому облику. В ходе реформы ВВС не только не получили дополнительных полномочий, но и лишились части имевшихся. Из 30 ранее возложенных задач им оставили лишь 5 (кадровый отбор, научная работа и т. д.), попутно лишив их командных функций: вооруженные силы перешли на новую структуру, подразумевающую наличие командований ВВС и ПВО, а также бригад ВКО окружного подчинения. При этом на космических войсках реформа Сердюкова практически никак не сказалась: вероятно, из-за того, что их курировал его заместитель по вооружениям генерал армии Владимир Поповкин (командовал космическими войсками в 2004-2008 годах).
В связи с этим идея о космических войсках как ядре всей системы ВКО с каждым днем становилась все более реальной. Конкретные очертания проявились в 2011 году, когда первый заместитель министра обороны генерал армии Николай Макаров заявил, что подобная «объединенная система позволит создать зонт, способный прикрыть Россию от ударов баллистических ракет, от ракет средней дальности, от крылатых ракет различного базирования, в том числе с предельно малых высот, в любое время в любой обстановке». Уже 1 декабря того же года указом президента Дмитрия Медведева были созданы войска ВКО. Они объединили космическое командование (Главный центр предупреждения о ракетном нападении, Главный центр разведки космической обстановки, Главный испытательный космический центр имени Титова) и командование противовоздушной и противоракетной обороны (объединенное стратегическое командование воздушно-космической обороны, сформированное на базе ликвидированного командования специального назначения Московского округа, и три бригады ПВО). К ВКО также относятся космодром Плесецк, отдельная научная исследовательская станция (полигон Кура) и арсенал. Обучением кадров по традиции продолжила заниматься Военно-космическая академия имени Можайского в Санкт-Петербурге.
Не обошлось и без проблем. По воспоминаниям источника «Власти» в Генштабе, после передачи в только что созданные войска трех бригад ПВО (в 2014 году были переформированы в дивизии) встал вопрос о наращивании их боевого потенциала, в том числе при помощи передачи им в подчинение фронтовой и армейской авиации из состава военных округов и ВВС. Однако этого не произошло, и именно ПВО оставалась и, пожалуй, до сих пор остается самым слабым звеном всех войск ВКО. К существенным минусам можно также добавить полную деградацию космического эшелона СПРН (ни на высокоэллиптической, ни на геостационарных орбитах сейчас нет ни одного космического аппарата), отставание в сроках создания Единой космической системы обнаружения и боевого управления. Промышленность обвиняла военных в том, что они не могут сформулировать четкого технического задания, военные отвечали, что промышленность просто не в состоянии выдерживать высокую планку. Вину в данном случае можно разделить поровну. Стоит отметить, что с наземным сегментом СПРН сложностей было меньше: радиолокационные станции высокой заводской готовности типа «Воронеж» прикрывали все ракетоопасные направления.
Информация о том, что в вооруженных силах вместо отдельных ВВС и ВКО возникнет единая структура, появилась в различных источниках еще в начале 2014 года. Первое официальное подтверждение существующих планов в июле того же года дал главком ВВС генерал-полковник Виктор Бондарев, заявив, что новая структура будет образована к январю 2016-го. В январе 2015 года начальник Генштаба генерал армии Валерий Герасимов поправил своего подчиненного, уточнив, что ВКС как самостоятельный вид войск появятся уже в этом году. По данным «Власти», все организационно-штатные решения уже приняты и согласованы министром обороны Сергеем Шойгу с президентом. Новое главное командование начнет функционировать осенью 2015-го. «Синхронизация действий ВВС и космических войск в смежных направлениях напрашивалась давно,— заявил «Власти» выходец из космических войск.— В 2001 году этого не стали делать из-за того, что пришлось бы признавать ошибки, в 2011-м — из-за реформы… Очень много времени потеряли». Основных вопросов, по сути, остается два: кто именно возглавит ВКС (выходец из ВВС, из ВКО или же кто-то из общевойсковых командующих) и как именно будет выглядеть новая структура.
И если первый вопрос пока остается открытым (представление на подпись в администрацию президента пока не направлено), то со вторым, по словам источника «Власти» в Генштабе, все уже де-факто решено. Новая структура будет состоять из трех стволов: авиация, силы противовоздушной и противоракетной обороны, а также космическая составляющая. За каждое из направлений будет отвечать профильный заместитель главнокомандующего ВКС, а сама структура будет замкнута на Генштаб. При этом окружные командования в части эксплуатации фронтовой и армейской авиации, несмотря на ее формальное переподчинение ВКС, будут иметь достаточную свободу для использования ее в соответствии со своими планами. Части войсковой ПВО сухопутных войск, равно как их ракетные войска и артиллерия, в состав ВКС не войдут — это, как говорят военные, «было бы уже перебором».
